Математическая морфология.
Электронный математический и
медико-биологический журнал. - Т. 9. -
Вып. 3. - 2010. - URL:
http://www.smolensk.ru/user/sgma/MMORPH/TITL.HTM
http://www.smolensk.ru/user/sgma/MMORPH/N-27-html/TITL-27.htm
http://www.smolensk.ru/user/sgma/MMORPH/N-27-html/cont.htm
Показатели периферической крови как
маркёры хронических воспалительных заболеваний верхних отделов пищеварительного
тракта
Ó 2010 г. Сурменёв Д. В., Баженов С. М., Дубенская Л. И., Ермачкова Е.
Н.
В обзоре анализировались
взаимосвязи между хроническими воспалительными заболеваниями верхних отделов
пищеварительного тракта и изменениями ряда показателей периферической крови,
таких как Т- и В-лимфоциты, цитокины, оксид азота, система комплемента, липиды,
СРБ и мочевая кислота, микроэлементы. Подчёркнута необходимость углублённого
изучения взаимоотношений между ключевыми гуморальными показателями для объективизации
диагностического процесса. Требуется разработка комплексов лабораторных
показателей, объективно отражающих индивидуальную динамику, процессы,
соответствующие «норме», «адаптивным изменениям», «хроническому воспалению»
верхних отделов пищеварительного тракта.
Ключевые слова: хроническое воспаление,
пищеварительный тракт, показатели крови.
1.Актуальность проблемы
Болезни органов пищеварения
в структуре общей заболеваемости детей занимают одно из первых мест, и общая
тенденция к их росту продолжает сохраняться (18). Медико-социальное значение
указанной патологии определяется не только значительным распространением в
наиболее ответственные периоды роста и развития ребенка, но и хроническим
рецидивирующим течением, снижающим качество жизни, формированием осложненных
форм заболеваний, в ряде случаев приводящих к инвалидизации (26). В структуре
хронических заболеваний органов пищеварения преобладают заболевания гастродуоденальной
локализации. При этом данные заболевания зачастую протекают малосимптомно и
атипично, что затрудняет своевременную диагностику и дальнейшее лечение (3).
В настоящее время уже не
требует доказательств тот факт, что развитие и хронизация ряда патологических
состояний желудочно-кишечного тракта (ЖКТ) обусловлены сочетанием наличия ряда
инфекционных агентов (таких как Helicobacter pylori (НР), лямблии, гельминты,
вирус Эпштейн-Барра (ВЭБ), цитомегаловирус (ЦМВ) и др.) с нарушениями местных и
общих механизмов иммунитета и неспецифической защиты (36). Поэтому диагностически
полноценное обследование больных с патологией верхних отделов пищеварительного
тракта должно включать в себя не только наиболее доступные методы выявления
инфекционных агентов и определение состояния иммунитета, в том числе и с
помощью ряда общепринятых показателей крови, но и включать новые показатели,
предоставляющие дополнительную диагностическую информацию. В настоящий момент,
единственным достоверно значимым диагностическим критерием гастродуоденальной
патологии по-прежнему является гистологическое исследование материалов, взятых
при биопсии (18). Точных клинических и лабораторных маркёров, позволяющих
определить наличие того или иного заболевания без инвазивных методов обследования
на настоящий момент в литературе не описано. В качестве единственного
исключения следует упомянуть так называемую «ГастроПанель» (57), которая
включает четыре биомаркера, определяемые в венозной крови: пепсиноген I (PGI),
пепсиноген II (PGII), гастрин-17 (G-17) и
антитела к НР (IgG и IgA). PGI (или соотношение PGI к PGII) -
является маркером состояния и функционирования слизистой тела желудка. G-17 -
маркер слизистой антрального отдела (количества и функционального состояния G-клеток).
Наличие антител к НР (IgG и IgA) свидетельствует о гастрите
хеликобактерной природы. Однако следует подчеркнуть, что данный тест позволяет
достаточно достоверно диагностировать только атрофический гастрит.
Пока усилия диагностики и
терапии не приносят желаемого результата; это во многом определено тем, что
еще до конца не раскрыты ни этиология, ни патогенез наиболее распространенных
заболеваний и не выработана теоретически обоснованная стратегия их эффективной
профилактики (34). Все мероприятия по совершенствованию лабораторной
диагностики, включая и создание новых специализированных медицинских учреждений,
являются только тактическими. Не способствует быстрому установлению причин заболеваний
и то, что каждое из них рассматривается в рамках отдельных клинических
дисциплин, в пределах только морфологически обособленных систем органов, а не
на уровне единого организма, не на уровне функциональных систем (34). Получаемый при исследовании
крови ряд разобщённых, на первый взгляд, показателей, отражает сложные
механизмы функционирования элементов данной тканевой системы, способной накапливать
конечные результаты приспособительной деятельности многих систем организма.
Такое понимание деятельности крови как системы множества взаимосвязанных
элементов способствует исследованиям взаимоотношений между
клинико-лабораторными данными в целях изучения механизмов регуляции, в оценке
функциональных возможностей не только иммунной системы, но и других систем, в
частности ЖКТ. Очевидным недостатком таких подходов является то, что
фактические данные не всегда удаётся выявить в их естественной взаимосвязи, но
чаще во взаимосвязи чисто статистической или умозрительной. Выявленные
показатели только тогда могут иметь ценность, когда они систематизированы и
получили ясную клиническую интерпретацию. В настоящее время остаётся
практически не исследованным вопрос о взаимосвязи между изменениями
биохимических показателей, в первую очередь, отражающих спектр липидного
обмена, и данными цитокинового профиля у пациентов с хроническими воспалительными
заболеваниями верхних отделов ЖКТ, а также их взаимосвязь с воспалительными
изменениями, выявленными при морфологическом исследовании.
2.Хронический гастрит как собирательное
понятие часто
встречающейся патологии верхних отделов
ЖКТ у детей
На данный момент наиболее
распространённой воспалительной патологией верхних отделов ЖКТ остаётся
хронический гастрит (ХГ) - хроническое воспалительное рецидивирующее
заболевание слизистой оболочки желудка (СОЖ) и подслизистой оболочки желудка,
которое сопровождается клеточной инфильтрацией и нарушениями физиологической
регенерации. ХГ при неадекватном лечении склонен к постепенному развитию
атрофии железистого аппарата и прогрессированию нарушений секреторной, моторной
и инкреторной функций желудка. В отличие от терапевтической практики ХГ у детей
лишь в 10-15% бывает изолированным заболеванием (30). Чаще встречается
антральный гастрит в сочетании с дуоденитом - гастродуоденит. Распространенность
хронического гастрита очень велика - им страдают от 30 до 50% населения Земли
(7). Выделяют следующие варианты гастрита (Сиднейская классификация): хронический гастрит, ассоциированный с Helicobacter pylori
– гастрит типа
В; аутоиммунный гастрит, сопровождающийся наличием аутоантител к париетальным
клеткам желудка – гастрит типа
А; реактивный рефлюкс–гастрит – гастрит типа
С. К особым формам гастрита относятся гранулематозные, эозинофильные, лимфоцитарные
и реактивные гастриты (2).
Наиболее распространённым
считается хронический гастрит, ассоциированный с H. pylori
(гастрит типа В), при
котором микроорганизм Helicobacter pylori выступает в качестве и патогена, и
комменсала, так как выявляется часто и в фундальном, и в пилорическом отделе
желудка, однако колонизация им фундального отдела в отличие от пилорического к
гастриту не ведет (44, 59). Колонизация H. pylori. слизистой оболочки
предшествует развитию хронических
воспалительных процессов верхнего отдела желудочно–кишечного тракта (7).
Фактором, способствующим инвазии и высокой обсеменённости НР, является дефицит
IgA (29). НР способствует мобилизации воспалительных клеток с высвобождением
значительного количества цитокинов (ИЛ-1, ИЛ-6, ФНО) и продукцией токсических
радикалов О2. Одновременно снижаются компенсаторные возможности антиоксидантной
системы. Уреаза, главный фермент НР, расщепляет мочевину (в т.ч. пищи и сыворотки
крови) до аммиака и углекислоты (бикарбоната). Образование в своем
микроокружении "облачка" щелочных продуктов предохраняет возбудителя
от воздействия кислой среды - буферный эффект аммиака, и способствует
размножению НР (для которого необходим рН 6,0-8,0) (30). Длительное содержание
в желудочном соке аммиака нарушает митохондриальное и клеточное дыхание,
вызывая некротическое повреждение слизистой оболочки желудка и это один из
факторов развития антрального гастрита и гипергастринемии с последующим
развитием язвенного дефекта. Другой важной особенностью патогенности НР
является его способность блокировать протонные помпы париетальных клеток, в
результате чего преходящая гипохлоргидрия способствует другим инфекциям,
например гельминтозам (30).
Существует также точка
зрения, согласно которой Helicobacter pylori не является ведущим фактором
патогенеза хронических заболеваний желудка и двенадцатиперстной кишки, хотя
оказывает существенное влияние на клинические проявления этих заболеваний (29).
Остаются неясными отношения между инфекцией H. pylori и аутоиммунным гастритом
(гастритом типа А). В
оболочке бактерии H. pylori предполагается наличие антигена, откладывающегося
на эпителиальных клетках слизистой оболочки желудка. В некоторых случаях
антитела к H. pylori могут действовать, как антитела к париетальным клеткам, и
вести к атрофическому аутоиммунному гастриту, однако механизм данного процесса
пока не выяснен (54). При этом аутоантитела к париетальным клеткам желудка у H.
pylori инфицированных взрослых пациентов обнаруживаются, по данным разных
авторов, в 30–50% случаев (46,47,52,58). Высказывается мнение, что аутоантитела
к париетальным клеткам желудка, обнаруживаемые у взрослых с H. pylori
инфекцией, вообще не обнаруживаются у детей (53).
Основным в морфогенезе хронического
аутоиммунного гастрита (гастрит типа А) является нарушение дифференциации
эпителия, которое связывают с действием аутоантител к париетальным клеткам
желудка (60). Цитотоксичность циркулирующих аутоантител не доказана. Не
исключено, что гастрит инициируется различными внешними факторами, а затем в
патогенез включаются аутоиммунные процессы, ведущие к прогрессированию заболевания
у генетически предрасположенных людей. Имеются сведения о том, что аутоантитела
к париетальным клеткам желудка могут оказывать специфическое цитотоксическое
действие на париетальные клетки с помощью комплемента (45). При этом
предполагается, что часть аутоантител к париетальным клеткам обладает
способностью связывать комплемент, вследствие чего они участвуют в деструкции
слизистой оболочки желудка, оказывая антителозависимый и
клеточно-опосредованный цитотоксический эффект (43). Аутоантитела к микросомальным
элементам париетальных клеток являются органо– и клеточноспецифичными (2). Они
связываются с микроворсинками внутриклеточной системы канальцев париетальных
клеток (63). Среди антител к париетальным клеткам желудка есть антитела к
гастринсвязывающим белкам, блокирующие рецепторы гастрина (43,45). У 30%
больных аутоиммунным гастритом выявляются антитела против Н+–К+–АТФазы, обеспечивающей
функцию протонового насоса при секреции кислоты, способные блокировать его
функцию (51). Установлена связь между уровнем аутоантител к париетальным клеткам
желудка и степенью ингибиции данного фермента, что свидетельствует о ведущей
патогенетической роли аутоантител к Н+–К+–АТФазе в развитии гипо– и ахлоргидрии
при аутоиммунном гастрите (43). Морфологически при этом в фундальном отделе
выявляется тяжелый атрофический гастрит с гибелью специфических желез,
замещающихся псевдопилорическими железами и кишечным эпителием. В отличие от
гастрита типа В антральный отдел желудка сохраняет свое строение (61). Однако у
36% пациентов атрофический фундальный гастрит сочетается с антральным, который
может быть не только поверхностным, но и атрофическим (48). Этот факт можно
расценить или как особенность течения аутоиммунного гастрита, или как сочетание
его с гастритом типа В (61). При этом другие аутоиммунные заболевания,
сопровождающиеся выработкой аутоантител в диагностических титрах,
диспротеинемией, гипергаммаглобулинемией, повышением уровня С–реактивного
белка, как правило, не выявляются, что позволяет сделать заключение о том, что
у наблюдаемых пациентов аутоиммунный гастрит является самостоятельным заболеванием,
а не сопутствующим при других аутоиммунных процессах (7).
Таким образом, этиологическая структура хронического гастрита является достаточно полиморфной.
Можно сказать, что, по сути, речь идёт о разных заболеваниях, объединённых под
одним названием. При этом большинство авторов (Ногаллер А.М., Рябинкина Л.Ф. и
др.) расценивают хронический гастрит как предъязвенное пограничное состояние
между нормальной слизистой и язвенным дефектом. Следует отметить, что особенности
функционирования иммунной системы у пациентов с хроническими воспалительными
заболеваниями верхних отделов ЖКТ пока недостаточно отражены в литературе (20).
3.Иммунологические
аспекты патологии верхних отделов ЖКТ у детей
3.1. T и В-лимфоциты
В патогенезе многих заболеваний верхних отделов ЖКТ
важную роль играет состояние иммунной системы. При этом в литературе наиболее
подробно освещается вопрос о формировании иммунной защиты при инфицировании НР.
Анализ результатов изучения иммунореактивности у таких больных свидетельствует
о выраженных изменениях у них практически всех показателей иммунного статуса
(20, 22, 24, 25, 40). В настоящее время сформировалась концепция (Студеникин
М.Я., Балаболкин И.И.), согласно которой ключевую роль в регуляции иммунного
ответа играют Т-хелперы (CD4+). При попадании антигена в ЖКТ
происходит переработка его антигенпрезентирующими клетками (дендритными
клетками, В-лимфоцитами, макрофагами), которые способствуют активации
Т-хелперов (Th0) и дальнейшей их пролиферации и дифференцировке.
Под воздействием определенного спектра цитокинов может формироваться один из
двух вариантов Т-лимфоцитов: Th1, которые продуцируют ИЛ-2,
ИФНg и являются мощными индукторами фагоцитоза, и
занимают центральное место в клеточном иммунном ответе; Th2
продуцируют ИЛ-4, ИЛ-5, ИЛ-10, ИЛ-13. ИЛ-4 действует синхронно с ИЛ-13, запуская
синтез IgE, хотя другие их функции далеко не идентичны. Эти цитокины ответственны
за формирование гуморального иммунного ответа. Характерно, что цитокины Th1
клеток индуцируют дифференцировку Th0 в направлении Th1 и
ингибируют образование Th2, в свою очередь, цитокины,
продуцируемые Th2-клетками, дают обратный эффект преимущественно за
счет ИЛ-4, направляющего дифференцировку Th0 в сторону Th2 (5).
Таким образом, существует тесная взаимосвязь между инфекционными агентами и
аллергенами. Как известно, вариант иммунного ответа зависит от особенностей иммунных
реакций организма, детерминированных генетически, и характера антигена. У лиц с
атопией имеется генетически обусловленная поляризация дифференцировки Th0 по пути
Th2. Доказано, что внутриклеточные бактерии и вирусы активируют макрофаги
и NК-клетки, которые начинают продуцировать ИФНg и таким образом стимулируют дифференцировку
Т-хелперов в сторону Th1, тогда как экстрацеллюлярные
антигены (и аллергены) способствуют дифференцировке СD4+-лимфоцитов в направлении Th2.
При исследовании Т-клеточного звена иммунитета для
пациентов, инфицированных НР, характерно возрастание в общей популяции
содержания CD-3 лимфоцитов, связанное с активацией CD-8
лимфоцитов, при выраженном снижении CD-4 лимфоцитов (Т-хелперов)
(20,21). Подобное соотношение свидетельствует о супрессии иммунного ответа. Как
уже говорилось ранее, именно Т-хелперы регулируют силу иммунного ответа на
воздействие чужеродных антигенов. Высокий потенциал цитотоксического эффекта CD-8
лимфоцитов в значительной степени компенсирует иммунологическую неполноценность
CD-4 лимфоцитов. Таким образом, при инфицировании НР возникает дисфункция
иммунной системы, проявляющаяся неполноценностью хелперного звена защиты (CD-4),
связанной с возрастанием супрессирующей активности цитотоксических Т-лимфоцитов
(CD-8) (20).
Уровень CD-19 (В-лимфоцитов) при этом
существенно не изменяется (20). Весьма характерным для этой категории пациентов
является существенное увеличение синтеза сывороточных Ig класса M и
особенно G (20, 40). Данные же по уровню IgA у
различных авторов существенно разнятся – от существенного повышения (20) до
существенного же снижения (24,25), поэтому данный критерий не может быть
признан достоверным. Также следует отметить возрастание в общей популяции числа
NK-клеток (CD-16), которые не относятся к Т или В-клеткам и
оказывают цитотоксическое действие в отношении клеток-мишеней без
предварительного контакта с антигеном (20, 22). Кроме того, возрастает число
лимфоцитов с негативной активацией рецепторно-лигандовой системы CD-95,
что свидетельствует об увеличении числа лимфоцитов, с готовностью к апоптозу
(20). Отмечается выраженная тенденция к уменьшению числа лимфоцитарно-тромбоцитарных
агрегатов (ЛТА), особенно при эрозивном гастродуодените (40). Вообще следует
отметить, что у пациентов с эрозивным гастродуоденитом все вышеуказанные параметры
изменяются в большей степени, чем у пациентов с поверхностной формой
заболевания (24,25,40).
3.2. Фагоцитарное звено иммунитета
Помимо лимфоцитов,
существенные изменения отмечаются и в фагоцитарном звене иммунитета. Одним из
важнейших качеств лейкоцитов, обеспечивающих их участие в воспалительной
реакции в тканях, является способность к адгезии на эндотелии сосудов
микроциркуляторного русла и последующая миграция в очаг повреждения. Повышенный
уровень спонтанной адгезии (СпА) циркулирующих лейкоцитов, отражая активацию
этих клеток, свидетельствует о наличии воспалительного процесса в организме.
Обострение ХГ сопровождается достоверным повышением показателей СпА моноцитов и
лимфоцитов по сравнению со здоровыми детьми (15). При этом показатели СпА
моноцитов прямо взаимосвязаны с выраженностью воспалительной инфильтрации в
слизистой оболочке желудка (СОЖ). Однако для данной категории пациентов
повышение показателей СпА моноцитов сочетается со снижением их фагоцитарной
активности, что отражает состояние наружной цитоплазматической мембраны клеток
(20).
Одновременно с этим
отмечается активация нейтрофилов. Активированные нейтрофилы не только являются
эффекторами каскадных реакций, обеспечивающими запуск и развитие воспаления, но
и контролируют его распространение на неповреждённые участки, а в дальнейшем
способствуют его ликвидации и даже репарации ткани (15). При этом и для
нейтрофильных гранулоцитов характерно подавление поглотительной способности,
сочетающееся при этом с высокой активностью к синтезу супероксидных радикалов,
что усиливает активность воспалительного процесса (8, 20).
Адгезивные свойства
лейкоцитов различаются в зависимости от наличия инфицирования НР и
эндоскопической формы заболевания. При НР-инфицировании отмечаются более
высокие показатели СпА нейтрофилов, чем у неинфицированных, то же наблюдается
при эрозивном ХГ по сравнению с поверхностными формами (15). В период стихания
обострения ХГ СпА лейкоцитов и продукция миграцию ингибирующего фактора (МИФ)
снижаются, но не достигают уровня здоровых. Остаётся недостаточной
ЦИК-элиминирующая способность лейкоцитов, поэтому содержание ЦИК остаётся на
высоком уровне (15).
3.3. Цитокины
При появлении в организме экзогенных патогенов
запускается процесс синтеза и секреции в кровь провоспалительных цитокинов –
ФНО-α, ИЛ-1, ИЛ-6 и т.д. (34) Цитокинами называют большую группу иммуномодуляторных
белков, которые действуют как гуморальные регуляторы и как в норме, так и при
патологии модулируют активность клеток и тканей (10). Своеобразными аналогами
цитокинов являются и иные сигнальные молекулы, в частности пептиды и пептидные
гормоны (34, 48). Их также именуют первичными медиаторами воспаления, которое
выполняет повседневную работу по очистке внутренней среды организма от экзо- и
эндогенных патогенов (17). Существует мнение, что все без
исключения заболевания, и не только человека, имеют в патогенезе воспалительный
компонент как проявление реализации in vivo биологической реакции воспаления
(34). Особо
следует отметить, что соответственно современным представлениям, именно
провоспалительные цитокины – ИЛ-1, ИЛ-6 и ФНО-α играют важную роль во
взаимодействии иммунной системы и центрального звена нервной системы в формировании
синдрома стрессорного ответа. Так, при моделировании психоэмоциональной
нагрузки в опытах на крысах в плазме крови животных резко повышалось содержание
ИЛ-6, причём степень повышения зависела от длительности действия стрессора
(31). У пациентов с ХГ при оценке цитокинового статуса во фрагментах СОЖ
отмечается повышение уровня ФНО-α, ИЛ-1 и ИЛ-8 в 4-6 раз, ИЛ-6 в 2-4 раза,
при нормальном или несколько пониженном уровне ИЛ-4 (23,40). При этом имеет
место чётко выраженное различие между пациентами, инфицированными НР и
неинфицированными больными. Так, тканевая продукция ИЛ-1α и β в
клетках СОЖ отмечается у НР-инфицированных почти в два раза чаще, чем у
неинфицированных, продукция ИЛ-8 клетками СОЖ отмечается у НР+ более чем в два
раза чаще, чем у НР- и т.д. (10). Одновременно при исследовании ротоглоточного
секрета (РГС) определяется снижение уровня как ИЛ-4, так и ИЛ-1 (25). При этом
отмечается прямая корреляционная зависимость между уровнем тканевых цитокинов и
гистологической активностью воспалительного процесса в СОЖ при эрозивных и язвенных
процессах (5). Так, наиболее неблагоприятный низкий уровень ИЛ-4 в 2 раза чаще
встречался у пациентов с нодулярным гастритом, гистологически проявляющимся
диффузными изменениями СОЖ, с формированием крупных лимфоидных фолликулов и
эрозий. Следует подчеркнуть, что не выявлено достоверного влияния степени
активности воспалительного процесса на уровень ИЛ-4 (23). При исследовании
уровня регуляторных цитокинов ИЛ-10 и ФНО-β1 и цитокинов, принимающих
участие в воспалительном/иммунном ответе (ИФНγ и ИЛ-12), у таких пациентов
выявляются значимо более низкие уровни ИЛ-10 и ИФН-γ, сочетающиеся с повышением
уровня ИЛ-12, INFα и ФНО-β1 (8). Также наблюдается
повышение уровня IgG аутоантител к органонеспецифическим (ДНК, коллаген,
эластин) и органоспецифическим антигенам (ткани ЖКТ) и бактериальным антигенам
нормальной микрофлоры, особенно при формировании эрозивно-язвенных изменений
(8).
Ещё одним важным показателем изменения цитокинового
профиля у пациентов с ХГ является спонтанная и ФГА-индуцированная продукция
клетками периферической крови ИЛ-2 и ИЛ-8. В норме спонтанная продукция данных
интерлейкинов равна нулю (10). Уровни спонтанной и продигиозан-индуцированной
продукции как ИЛ-8 так и ИЛ-2 достоверно повышаются у НР-инфицированных
пациентов по сравнению как с неинфицированными так и со здоровыми людьми. При
этом уровень спонтанной продукции ИЛ-8 увеличивается, в зависимости от степени
тяжести морфологических изменений в СОЖ, а уровень продигиозан-индуцированной
продукции ИЛ-8 наоборот снижается, достигая минимальных значений у детей с эрозивно-язвенными
повреждениями (10). При оценке же изменений ФГА-индуцированной продукции ИЛ-2 у
НР-инфицированных пациентов отмечено снижение этого показателя в группе с
эрозивно-язвенными дефектами в СОЖ по сравнению с группой с поверхностными
изменениями (10).
3.4. Оксид азота (NO) и его роль в
иммунологических изменениях при патологии ЖКТ
NO при попадании патогена в организм человека может выполнять регуляторные
и эффекторные функции, оказывая протективный или тканеповреждающий эффект на
разных стадиях иммунного ответа (27). Как известно, иммунные механизмы
элиминации патогена различаются в зависимости от локализации возбудителя и фазы
иммунного ответа. При экстрацеллюлярной локализации главная роль принадлежит
триаде: нейтрофилы, иммуноглобулины, комплемент. При интрацеллюлярной локализации
(например, как в случае с НР) патоген недоступен для антител и главная роль в
его уничтожении принадлежит клеточной триаде: Т-лимфоциты, NK-клетки, макрофаги
(27). Фагоцитоз и синтез NO осуществляют активированные макрофаги и нейтрофилы.
В первые 4 часа после попадания возбудителя в организм человека включаются
неспецифические механизмы врожденного иммунитета, в реализации которых
принимают участие нейтрофилы, макрофаги, NK-клетки, система комплемента
(альтернативный путь). Бактерии поглощаются и разрушаются макрофагами и
нейтрофилами, имеющими соответствующие рецепторы. Активация фагоцитов
индуцирует выработку ими провоспалительных цитокинов. При этом ФНОα и
ИЛ-12 стимулируют NK-клетки, которые начинают синтезировать ИФНγ (27,42).
ФНОα и ИФНγ повышают активность iNOS (индуцибельная NO-синтетаза)
в иммунокомпетентных клетках. Продуцируемый ими NO наряду с другими факторами
обеспечивает ликвидацию внутриклеточных микробных патогенов (42). Кроме того, в
ранней фазе иммунного ответа NO, помимо эффекторных, выполняет и важные регуляторные
функции - установлено, что эндогенный NO защищает NK-клетки от апоптоза,
поддерживает их цитолитическую способность, а также способствует повышенной
продукции ими ИФНγ (14).
NO занимает основное место в регуляции защиты слизистой оболочки желудка
от повреждений (13). Установлено, что у больных ХГ отмечается повышенное
выделение NO слизистой оболочки желудка, при этом выявляются изменения
продукции NO, согласованные с динамикой образования ИЛ-6, который также
обладает многосторонним действием на слизистую оболочку (64). При этом в
исследованиях, проводимых у детей, страдающих язвенной болезнью
двенадцатиперстной кишки, установлено увеличение содержания метаболитов NO (6).
В связи с этим динамика продукции NO интересна уже потому, что она может быть
использована для выявления степени активности воспалительного процесса (13).
3.5. Система комплемента
Система
комплемента (С) включает одиннадцать белков крови, в большей части
представленных неактивными предшественниками протеаз. Активация системы
комплемента начинается с его третьего компонента (СЗ). C3 спонтанно
диссоциирует на СЗа и C3b, при этом C3b связывается с поверхностью
бактериальной клетки, стабилизируется там и образует ферментативно активный
комплекс, направленный к исходному С3 и следующему компоненту комплемента С5,
который он расщепляет на С5а и C5b. Компоненты C3b и C5b фиксируются на
мембране, а С3а и С5а, остаются в среде, являясь сильнейшими медиаторами воспаления
(17). Кроме того, компонент C3b (и в меньшей степени C5b), фиксированный на
поверхности бактериальных тел, резко усиливает их фагоцитоз. Это обусловлено
присутствием на мембране фагоцитирующих клеток рецепторов к C3b и C5b, которые
существенно повышают сродство фагоцитов к бактериям, покрытым C3b и C5b. Это
чрезвычайно важный феномен, один из главных в антибактериальном иммунитете.
Иная судьба у растворимых факторов С3а и главным образом С5а. Эти биологически
активные пептиды обладают рядом свойств, важных для развития воспаления: прямым
действием на проницаемость сосудов и, самое главное, способностью активировать
тучные клетки, которые несут на своей поверхности рецепторы к С3а и С5а, и,
когда к ним присоединяются эти пептиды, тучные клетки секретируют в окружающую
среду гистамин (17). При воспалительных заболеваниях ЖКТ отмечается
значительное снижение как общей активности системы комплемента, так и снижение
активности отдельных компонентов этой системы: и начальных (С1, С2, С4), и
центрального (С3) и терминального компонента (С5) (35). Однако в целом данных о
специфических особенностях работы системы комплемента при поражении верхних отделов
ЖКТ в литературе явно недостаточно.
4.Изменения в обмене веществ
при заболеваниях верхних отделов ЖКТ и их взаимосвязь с изменениями в иммунной
системе
4.1. Влияние цитокинов на метаболизм липидов
А.М. Земсков и соавт. (12) полагают, что особенности
патогенеза любого заболевания определяют собой выраженность иммунологических расстройств
(степень вовлечённости иммунной системы) в зависимости от стадии
патологического процесса. Они же предлагают расширить понятие патогенеза иммунопатологии
за счёт выделения трёх стадий её формирования – иммунологической,
метаболической и клинической. Что же представляет собой метаболическая стадия,
и как изменения в иммунной системе оказывают влияние на метаболизм? При
появлении в организме патогенов (экзо- или эндогенных) запускается процесс
синтеза и секреции в кровь цитокинов, прежде всего ФНО-α, ИЛ-1, ИЛ-6,
которые также именуются первичными медиаторами воспаления. В ответ на действие
этих первичных медиаторов гепатоциты инициируют синтез комплекса белков острой
фазы воспаления, которыми являются С-реактивный белок (СРБ), церулоплазмин,
гаптоглобин, α1-ингибитор протеиназ, α2-макроглобулин, амилоиды
сыворотки крови А и Р, белок, связывающий липополисахариды (34). Кроме того,
многие цитокины, такие как ФНО-α, ИФНγ, некоторые виды интерлейкинов
(прежде всего ИЛ-6), повышают уровень сывороточных липопротеинов и
триглицеридов (9). При проведении опытов на крысах было выявлено влияние ИЛ-6
на уровень сывороточных липидов и индуцирование им гипертриглицеридемии. Введенный
внутривенно ИЛ-6, повышал уровень триглицеридов и свободного холестерина,
увеличивал липолиз и доставку жирных кислот к печени. Возможно, действие ИЛ-6
на липидтранспортную систему является непрямым, а опосредованным усилением
синтеза острофазных белков и кортизола (55). Кроме того, была установлена
тесная корреляционная зависимость между концентрацией ФНО-α и уровнем триглицеридов
сыворотки крови и липопротеидов очень низкой плотности (ЛПОНП), при том что
достоверной корреляции с содержанием свободного холестерина не установлено
(28). С другой стороны, показано, что уровень ФНО-α повышен у больных с
так называемым "синдромом кардиальной кахексии", среди проявлений
которого - прогрессирующее снижение массы тела, анемия, гипоальбуминемия, лейкопения,
гипохолестеринемия (19).
Цитокины усиливают синтез печеночного холестерина
путем индукции экспрессии гена ГМГКоА-редуктазы и снижения катаболизма
холестерина в печени за счет ингибиции холестерол-7-альфа-гидроксилазы,
ключевого энзима в синтезе желчных кислот. Цитокины также обладают способностью
снижать уровень содержания липопротеидов высокой плотности (ЛПВП) и вызывать
нарушение их состава при одновременном увеличении уровня ЛПОНП, которое
преимущественно обусловлено стимуляцией цитокинами их секреции в печени (9).
Таким образом, уровень эфиров холестерина снижается, тогда как содержание
свободного холестерина увеличивается. Содержание ключевых белков, вовлеченных в
метаболизм ЛПВП, также изменяется под действием цитокинов. Активность
лецитин-холестерин-ацетилтрансферазы, печеночной циркулирующей
триглицерид-липазы и белка, переносящего эфиры холестерина уменьшается. Эти
изменения в метаболизме липидов и липопротеинов могут быть положительными;
липопротеины конкурируют с вирусами за клеточные рецепторы, связывают токсины,
нейтрализуя их действие (41). Таким образом, можно сделать вывод о том, что
гиперлипидемия, индуцированная цитокинами, вызывающими существенные изменения в
липидном метаболизме, является частью неспецифического иммунного ответа (9).
4.2. Роль СРБ и мочевой кислоты в биохимических изменениях
в сыворотке крови
Возвращаясь к тому моменту, когда в ответ на действие
цитокинов гепатоциты инициируют синтез комплекса белков острой фазы воспаления.
Можно сказать, что каждый из этих белков исполняет индивидуальную функцию,
однако с целью диагностики воспаления в клинике наиболее часто определяют
содержание в плазме крови СРБ (следует отметить, что по данным D. Haider и
соавт. (49) моноциты и лимфоциты периферической крови также способны
синтезировать и секретировать СРБ). СРБ циркулирует в крови в двух формах –
мономера и пентамера (33). В.Н.Титов (34) полагает, что мономер является
иммуномодулятором, а пентамер активирует все клетки рыхлой соединительной ткани
(РСК) путём усиления снабжения их субстратами для получения энергии, то есть
жирными кислотами (ЖК). При этом повышение уровня мочевой кислоты в плазме
крови также обладает способностью инициировать синтез СРБ (32). В условиях
острой фазы воспаления клетки РСК синтезируют и выставляют на мембрану
рецепторы для связывания с СРБ, точнее не его самого, а кооперированного с ним
ЛПОНП. В результате этого СРБ переадресует поток субстратов энергии только к
тем клеткам РСК, которые непосредственно реализуют реакцию воспаления, формируя
тем самым функциональный липоидоз, в частности всех оседлых макрофагов (33,34).
В этих условиях масса миоцитов лишена возможности активно поглощать насыщенные
и ненасыщенные ЖК в форме триглицеридов (ТГ). Дефицит ЖК в миоцитах (за счёт
обратной связи) вынуждает надпочечники усилить секрецию адреналина,
активировать гормонзависимую липазу в адипоцитах, гидролиз ТГ и освобождать в
кровоток НЭЖК, которые связывает альбумин (29,34). В таких условиях миоциты
вынуждены получать ЖК только пассивно, путём диффузии через мембрану в форме
НЭЖК из ассоциатов с альбумином, в результате чего они останавливают окисление
глюкозы и далее её поглощение, что приводит к умеренной гипергликемии,
гиперинсулинемии и резистентности к инсулину (34). При этом в крови наблюдается
умеренная гипертриглицеридемия, повышение уровня НЭЖК, при мало изменённом
уровне общего холестерина. Нарушение метаболизма глюкозы будет продолжаться до
того времени, пока не произойдёт восстановление активного поглощения клетками
ЖК в форме ТГ в составе ЛПОНП, то есть такая картина будет наблюдаться до тех
пор, пока в плазме крови повышен уровень СРБ, даже в субклиническом интервале
(33,34).
Кроме повышения уровня СРБ, одним из важных маркёров
воспалительной реакции является уровень содержания в сыворотке крови мочевой
кислоты. Мочевая кислота является конечным продуктом азотистого метаболизма
(так же, как и мочевина, причём их биологическая роль в организме остаётся невыясненной
(62)), и повышение её содержания в плазме может быть связано как с
преобладанием в диете данного пациента мясной пищи, так и быть результатом
усиления деградации клеток и их ядер в очаге воспаления. (Косвенно тест гиперурикемии
является высокочувствительным неспецифичным симптомом усиления гибели клеток in vivo - то есть мочевая кислота, по сути, является
эндогенным показателем воспаления) (32,34). Имея низкую константу диссоциации и
низкую растворимость, она склонна выпадать в осадок во всех средах, рН которых
ниже, чем в плазме, что приводит к отложению её кристаллов в тканях. При этом
кристаллы постоянно фагоцитируются резидентными (оседлыми) макрофагами
синовиальной жидкости, которые в результате секретируют первичные медиаторы синдрома
системного воспалительного ответа (50). Большая часть поступивших в организм с
пищей или синтезированных in vivo белков при катаболизме
гидролизуются до аминокислот и коротких пептидов, большинство из которых клетки
повторно используют или выводят в межклеточную среду для синтеза протеинов. Однако,
в отличие от углеводов и жирных кислот, аминокислоты не могут быть депонированы
в организме. Избыток аминокислот, не используемый в синтезе белков,
подвергается катаболизму с образованием солей аммония, которые гепатоциты
биохимически превращают в мочевину и мочевую кислоту. При этом 98% мочевой
кислоты в плазме крови находится в виде её натриевых солей – уратов (32). При
гиперурикемии часто выявляется резистентность миоцитов и адипоцитов к инсулину
и повышение содержания в сыворотке крови лептина, гуморального медиатора,
секретируемого жировой тканью, а также отмечается достоверно позитивная
корреляция концентрации мочевой кислоты и уровня триглицеридов в плазме крови
(56). Поскольку организм не имеет возможности изменить концентрацию мочевой
кислоты в плазме, он выводит её в первичную мочу путём увеличения объёма
жидкости. Для этого происходит увеличение гидравлического давления в пуле
внутрисосудистой жидкости (то есть артериального давления (АД)), что приводит к
пропорциональному увеличению гломерулярной фильтрации. Таким образом, повышение
уровня АД можно рассматривать как физический фактор регуляции нарушенного
метаболизма и, одновременно, как составную часть реакции воспаления (31).
4.3. Изменения в микроэлементном составе сыворотки крови при
поражении ЖКТ
В литературе в последнее
время появился новый термин – «анемия хронических (воспалительных) заболеваний»
(АХЗ). Она характеризуется сочетанием снижения уровня сывороточного железа и насыщения
железом трансферрина (гипоферремия) при достаточных запасах железа в
ретикуло-эндотелиальной системе (РЭС) (38). При этом считается, что АХЗ
является иммунообусловленным процессом, который индуцируется как цитокинами так
и клетками РЭС. Ведущую роль при этом процессе придают гиперпродукции ИЛ-6, который
активирует секрецию белка острой фазы воспаления – гепсидина, играющего центральную
роль в регуляции всасывания железа в двенадцатиперстной кишке и блокаде
высвобождения железа из макрофагов через воздействие на мембранный белок
ферропортин (38). Таким образом, при АХЗ снижение сывороточного железа и насыщения
им трансферрина связано не с абсолютным железодефицитом, а с ретенцией железа в
РЭС (38). Показателем ретенции железа в РЭС при АХЗ является нормальный или повышенный
уровень сывороточного ферритина (11,38). Клинически АХЗ характеризуется снижением
уровня гемоглобина до 80-95 г/л, нормохромией (либо умеренной гипохромией),
нормальными размерами эритроцитов. Характерным признаком является низкое содержание
ретикулоцитов в связи с нарушением созревания эритроцитов (38).
Ещё одним важным
микроэлементом, дефицит которого отмечается при поражении верхних отделов ЖКТ,
является медь. При определении концентрации меди в сыворотке у больных ХГ
выявлено её достоверное повышение в фазе обострения заболевания у пациентов с
поверхностным поражением СОЖ, в то же время значительное снижение у больных с
эрозивно-язвенными процессами и атрофическими формами гастрита (39). Кроме
того, у больных с повышенным и нормальным состоянием секреции отмечалась
гиперкупремия, при гипоацидном состоянии – наоборот, уровень меди снижался на
25% от нормы (37). Из других микроэлементов следует отметить выраженное
снижение уровня цинка и селена, при этом также отмечается чётко выраженная
зависимость от степени поражения СОЖ (у детей с эрозивно-язенными процессами
уровень этих микроэлементов снижен гораздо более значительно) (16,25).
5.
Заключение
Определение различных
показателей периферической крови в настоящее время является неотъемлемым
компонентом диагностики адаптационно-приспособительных и патологических
процессов, причём большая часть последних имеет воспалительную природу. Этим
объясняется постоянно происходящее увеличение многообразия и сложности методов
исследования крови, внедряемых в клинико-лабораторную диагностику.
Формально, в распоряжении
гастроэнтеролога и врача клинико-лабораторной диагностики имеется широкий
спектр показателей периферической крови, отражающих те или иные стороны
хронического воспалительного процесса в организме. Сложность клинической
интерпретации состоит в том, что большинство этих показателей неспецифично для
заболеваний верхних отделов пищеварительного тракта и встречается при
хронических воспалительных процессах в других органах и тканях, что наряду с
малосимптомностью или асимптомностью течения воспалительного процесса делает их
недостаточно доказательными в диагностическом плане. Помимо этого очевидна разрозненность самих показателей
воспалительных реакций и отсутствие комплексного подхода к их оценке. Именно
функциональная взаимосвязанность и, отчасти, взаимообусловленность изменения
основных сигнальных молекул приближает исследователя и клинициста к пониманию
физиологического прообраза патологических изменений и открывает широкий коридор
в оценке адаптационных состояний, вероятно, преобладающих, по крайней мере, в
детском возрасте.
Почти полное отсутствие
исследований, посвящённых одновременному изучению основных иммунологических,
гормональных, оксидантных и антиоксидантных систем, свёртывающей и
противосвёртывающей систем, системы белков комплемента (часть из которых
относится к классическим хемоаттрактантам), огромному числу хемокинов и
адгезивных молекул, объясняются не только сложностью подобных исследований, но
и их диагностической бесперспективностью, в силу неоднозначности взаимосвязей и
взаимовлияний. В тоже время потребность создания типовых блок-схем, отражающих
взаимосоотношения ключевых гуморальных показателей, способно во многом
объективизировать диагностический процесс и, возможно, может помочь созданию
автоматизированных лабораторных комплексов полноценно отражающих именно
индивидуальную динамику развития процесса. Весы саногенеза и патогенеза требуют
разноплановых, в том числе и гуморальных разновесов для вероятностного
взвешивания реальных индивидуальных соотношений «норма: адаптация: болезнь».
ЛИТЕРАТУРА
1.
Александрова
Ю.Н. О системе цитокинов // Педиатрия –
2007 – т. 86/№3 – с. 124-128.
2.
Аруин
Л.И. Новая классификация гастрита // Российский журнал гастроэнтерологии,
гепатологии, колопроктологии – 1997 – т. VIII/№3.
3.
Баранов
А.А., Щербаков П.Л. Актуальные вопросы детской гастроэнтерологии //
Экспериментальная и клиническая гастроэнтерология – 2008 – №1 - с. 102-108.
4.
Белоцкий
С.М., Авталион Р.Г. Воспаление: мобилизация клеток и клинические эффекты -
М.2008 - 240 с.
5. Бельмер
С.В., Симбирцев О.В. Значение цитокинов в патогенезе воспалительных
заболеваний толстой кишки у детей // Российский
медицинский журнал - 2003 - т. 11/№ 3 - с.
17.
6. Видманова Т.А., Шабунина
Е.И., Жукова Е.А., Кулик Н.Н. Изменение производных оксида азота при язвенной болезни
двенадцатиперстной кишки у детей // Рос. пед. журнал – 2004 - №1- с. 45.
7.
Волынец
Г.В., Гаранжа Т.А., Сперанский А.И. и др. Этиологическая характеристика
основных типов хронического гастрита у детей // Русский медицинский журнал
- 2005 – т. 13/№ 18 – с. 1208-1214.
8.
Гуреев
А.Н., Хромова С.С., Цветкова Л.Н. Расстройство иммунорегуляции у детей с
гастродуоденальной патологией, ассоциированной с Helicobacter Pylori
инфекцией // Аллергология и иммунология – 2009 – т. 10/№1 – с. 60.
9.
Доценко Э.А., Юпатов Г.И., Чиркин А.А. Холестерин и липопротеины низкой плотности как эндогенные иммуномодуляторы // Иммунопатология,
аллергология, инфектология – 2001 - №3 - с. 6-15.
10.
Дядик
И.П. Особенности цитокинового статуса у детей с НР-ассоциировнными
эрозивно-язвенными поражениями гастродуоденальной зоны // Материалы XIV
конгресса детских гастроэнтерологов России - с. 208-209.
11.
Жемойтяк
В.А. Ферритин сыворотки крови у детей с
хронической гастродуоденальной патологией // Российский вестник перинатологии
и педиатрии – 1999 - №3 - с. 55-56.
12.
Земсков
А.М., Земсков В.М., Земсков М.А. и др. // Успехи современной биологии – 2007 –
т. 127/№6 – с. 548-557.
13.
Кирнус
Н.И., Артамонов Р.Г., Смирнов И.Е. Оксид азота и хронические болезни
пищеварительного тракта у детей // Педиатрия – 2007 – т. 86/№5 – с. 113-116.
14.
Ковальчук
Л.В., Хараева З.Ф. Роль оксида азота в иммунопатогенезе стафилококковых
инфекций // Иммунология – 2003 – т. 24/ №3 - с. 186–188.
15.
Краснова
Е.Е., Чемоданов В.В., Клыкова Е.Н. Лейкоцитарные дисфункции у детей с
хроническим гастродуоденитом // Материалы XIV конгресса детских гастроэнтерологов
России - с. 212-213.
16.
Лаврова
А.Е. Нерациональное питание и формирование микронутриентной недостаточности у
детей с хроническим гастродуоденитом // Материалы XIV конгресса детских
гастроэнтерологов России - с. 186-187.
17.
Литвицкий
П.Ф. Воспаление // Вопросы современной педиатрии – 2006 – т. 5/№3 – с. 3-6.
18.
Малямова
Л.Н. Клинико-диагностические критерии хронических заболеваний
гастродуоденальной локализации и обоснование их этапного лечения // Автореферат
дисс. на соискание уч. ст. д.м.н. - Екатеринбург – 2007 г.
19.
Насонов
Е.А., Самсонов М.Ю., Беленков Ю.Н., Фукс Д. Иммунопатология застойной сердечной
недостаточности: роль цитокинов // Кардиология – 1999 – т. 39/№3 - с. 66-73.
20.
Некрасов
А.В., Дворкин М.И., Китаев М.И. – Особенности функционирования иммунной защиты
у больных хеликобактерным гастритом // Иммунология - 2009 - №1- с. 50-55.
21.
Нестерова
И.В., Оноприева В.В. Иммунологические аспекты патогенеза и лечения язвенной
болезни. - Краснодар, 2005 г. – стр. 89-98.
22.
Никулин
Б.А. Оценка и коррекция иммунного статуса. - М., 2007 – 200 с.
23.
Павленко
Н.В. Морфологические особенности и профиль тканевых цитокинов у детей с
гастродуоденальной деструкцией // Материалы XIII конгресса детских
гастроэнтерологов России - с. 131-132.
24.
Санникова
Н.Е., Базарный В.В., Стихина Т.М. Состояние местного иммунитета при хронических
заболеваниях ЖКТ у детей // Материалы XIII конгресса детских
гастроэнтерологов России - с. 24-25.
25.
Санникова
Н.Е., Стихина Т.М., Шагиахметова Л.В., Гайворонская Е.В. Характеристика
местного иммунитета и микроэлементного статуса детей с воспалительными
заболеваниями верхних отделов пищеварительного тракта // Материалы XIV
конгресса детских гастроэнтерологов России - с. 180-182.
26.
Сарсенбаева
А.С. Генотипы H.pylori и клинико-иммунологические
особенности ассоциированных с ними заболеваний // Автореферат дисс. на
соискание уч. ст. д.м.н. - Челябинск – 2007 г.
27.
Сепиашвили
Р.И., Шубич М.Г., Карпюк В.Б. Оксид азота при астме и различных формах
иммунопатологии // Астма – 2001 – т. 2/№2 - с. 5–14.
28.
Сергеева
Е.Г., Огурцов Р.П., Зиновьева Н.А. и др. Туморнекротизирующий фактор и
состояние иммунореактивности у больных ишемической болезнью сердца:
клинико-иммунологические сопоставления // Кардиология – 1999 – т. 39/№3 - с.
26-28.
29.
Склянская
О.А., Гаркуша М.Б., Уфимцева А.Г. и др. Хронический гастродуоденит у детей и
Campylobacter pylori // Архив патологии – 1990 – т. 52/№10 – с. 49–53.
30.
Смирнова
Г.П. Хеликобактериоз и гастродуоденальная патология у детей – Доступ: http://www.medafarm.ru/php/content.php?id=3967
31.
Титов
В.Н. Биологическая функция стресса, врождённый иммунитет, реакция воспаления и
артериальная гипертония // Клиническая лабораторная диагностика – 2008 - №12 - с. 3-15.
32.
Титов
В.Н. Биологические функции, биологические реакции и патогенез артериальной
гипертонии. - М.2009 - с. 276-309.
33.
Титов
В.Н. С-реактивный белок – тест нарушения «чистоты» межклеточной среды организма
при накоплении «биологического мусора» большой молекулярной массы //
Клиническая лабораторная диагностика – 2008 - №2 - с. 3-14.
34.
Титов
В.Н. Теория биологических функций и совершенствование диагностического процесса
в клинической биохимии // Клиническая лабораторная диагностика – 2009 - №4 - с.
3-14.
35.
Трухан
Д.И. Флогогенные факторы иммунного происхождения при воспалительных
заболеваниях поджелудочной железы // Топ Медицина – 1999 - №6 - с. 4-5.
36.
Хавкин
А. И., Бельмер С. В., Волынец Г. В., Жихарева Н. С. Функциональные
заболевания пищеварительного тракта у детей, принципы рациональной терапии
// Вопросы современной педиатрии – 2002 -
т.1/№6 - с. 56-61.
37.
Харченко
О.Ф., Хоха Р.Н. Медь плазмы и эритроцитов крови при хронической
гастродуоденальной патологии у детей // Материалы XV конгресса детских гастроэнтерологов
России и стран СНГ - с. 185-186.
38.
Хасабов
Н.Н. Патогенез и роль анемии при хронических заболеваниях в гастроэнтерологии
// Материалы XIII конгресса детских гастроэнтерологов России - с. 453-454.
39.
Черемпей
Л.Г., Римарчук Г.В., Черемпей Э.А., Колибаба Е.Е. Особенности минерального
обмена у детей с болезнями органов пищеварения // Материалы XIII
конгресса детских гастроэнтерологов России - с. 153-154.
40.
Щербак
В.А. Коррекция иммунных нарушений у детей с хроническим гастродуоденитом //
Материалы XIII конгресса детских гастроэнтерологов России - с.
196-198.
41.
Юпатов
Г.И. Состояние липидтранспортной системы при патологии сердечно-сосудистой
системы и ОРВИ // Тезисы докладов X съезда терапевтов Беларуси - Минск – 2001 -
с. 152-153.
42.
Bondarenko V.M., Vinogradov N.A., Maleev V.V.
The antimicrobial activity of nitric oxide and its role in the infectious
process. Miсrobiol. Epidemiol. Immunobiol. 1999; 5: 61–67.
43.
Burman P., Mardh S., Korberg L., Karlson F.A. Parietal
cell antibodies in pernicious anemia inhibit H, K–adenosine triphosphatase the
proton pump of stomach.–Gastroenterology.–1989.–v.96.–p.1434–1438.
44.
Cohen H., Gramisu M., Fitzgibbons P. et al.
Campylobacter pylori: associations with antral and fundal mucosal histology.–Amer.
J.Gastroenterol.–1989.–v.84.–p.367–371.
45.
De Aizpurua H.J., Ungar B., Toh B.H.
Autoantibody to the gastrin receptor in pernicious anemia.– N. Engl. J.Med. –
1985. – v.313. –p.479–483.
46.
Faller G., Kirchner T. Helicobacter pylori and
antigastric autoimmunity// Pathologe 2001 Jan;22(1):25–30.
47.
Faller G., Steininger H., Appelmelk B.,
Kirchner T. Evidence of novel pathogenic pathways for the formation of antigastric
autoantibodies in Helicobacter pylori gastritis//J Clin Pathol 1998 Mar;51(3):244–5.
48.
Flejou J–F., Bahame P., Smith A.C. et al.
Pernicious anemia and Campylobacter–like organisms: is the gastric antrum resistant
to colonization?–Gut.–1989.–v.–30.–p.60–64.
49.
Haider D. G., Leuchten N., Schaller G. et all
//Clin. Exp. Immunol. – 2006. – Vol. 146. – P. 533-539.
50.
Johnson R.J., Herrera-Acosta J., Schreiner G.F.
et al. //N. Engl. J. Med. – 2002. – Vol. 346. – P. 913-933.
51.
Karlson F.A., Burman P., Loof L., Mardh S. The
major parietal cell antigen in autoimmune gastritis with pernicious anemia is
the acid–producing H,K–ATPase of the stomach.–J. Clin. Invest. – 1988. –
v.81.–p.465–479.
52.
Kirchner T., Faller G. Helicobacter pylori
infections and autoimmunity: the interplay in the pathogenesis of
gastritis//Verh Dtsch Ges Pathol 1999;83:56–61.;
53.
Kolho KL., Jusufovic J., Miettinen A. et al.
Parietal cell antibodies and Helicobacter pylori in children//J Pediatr Gastroenterol
Nutr 2000 Mar;30(3):265–8.
54.
Moran AP. Prendergast MM. Molecular mimicry in
Campylobacter jejuni and Helicobacter pylori lipopolysaccharides: contribution
of gastrointestinal infections to autoimmunity//J Autoimmun 2001
May;16(3):241–56.
55.
Nonogaki K., Fuller G.M., Fuentes N.L. et al.
Interleukin-6 stimulates hepatic triglyceride secretion in rats. Endocrinology
1995; 136; 5: 2143-9.
56.
Numata T., Miyatake N., Wada J., Makino H. //
Diabetes. Res. Clin. Pract. – 2008. – Vol. 194. – P. 1-5.
57.
Sipponen P. Возможности диагностики гастритов и атрофических гастритов с применением
сывороточных биомаркеров // Гастроэнтерология Санкт - Петербурга – 2007:
Материалы Славяно - Балтийского Форума – Доступ: http://www.biohit.ru/.
58.
Steininger H., Faller G., Dewald E. et al.
Kirchner T.Apoptosis in chronic gastritis and its correlation with antigastric
autoantibodies //Virchows Arch 1998 Jul;433(1):13–8.
59.
Stolte M., Eidit S., Ritter M., Bethke B.
Campylobacter pylori and gastritis.–Pathologe.–1989.–Bd.10.–s.21–26.
60.
Tamaru T., Okamoto K., Kambara A. et al.
Histochemical and ultrastructural studies on experimental gastritis in
mice.–Hiroshima J.med. Sci.–1984.–v.33.–p.137–145.
61.
Whitehead R. Mucosal biopsy of the
gastrointestinal tract.– 4th ed.–Saunders.–Philadelphia, 1990.
62.
Wright P.A. //J.Exp.Biol. – 1995. – Vol. 198. –
P. 273-281.
63.
Wright R. Role of autoimmunity in disease of
gastrointestinal tract and liver. In: Immunology of gastrointestinal tract and
liver. Ed. by M.F. Heyworth, A.L. Jones.– Raven Press.– New–York,
1988.–p.193–199.
64.
Zicari A., Corrado G., Pacchiarotti C. et al.
Cyclic vomiting syndrome: in vitro nitric oxide and interleukin-6 release by
esophageal and gastric mucosa. Dig. Dis. Sci. 2001; 46, 4: 831–835.
Indices of peripheral blood
as markers of chronic inflammatory diseases
Surmenev D. V.,
Bazhenov S. M., Dubenskaya L. I., Ermachkova E. N.
In the review interrelations between chronic inflammatory diseases of
the top departments of a digestive system and changes of some indices of
peripheral blood, such as T - and B-lymphocyte, cytokines, nitrogen oxides,
system of complement, lipids, C-reactive protein and uric acid, trace elements
were analyzed. Necessity of profound studying of mutual relations between key humoral
indicators for objectivization of diagnostic process is underlined. Working out
of complexes of the laboratory indicators objectively reflecting individual
dynamics, the processes corresponding to “norm", to "adaptive
changes”, “a chronic inflammation” top departments of a digestive system is
required.
Keywords: a chronic inflammation, a digestive system, indices of blood.
МЛПУ ДКБ
поликлиника №4 г.Смоленска.
Поступила в редакцию 26.06. 2010